bigbeast_kd | Entries tagged with история

Демократическую бескровную революцию 1814 года в Норвегии организовал... наследный принц Датский Кристиан Фредерик.

Как и положено наследнику трона абсолютной монархии, ограниченной переворотом, находился в сложных, натянутых отношениях с королем. Тот отстранил его отца, своего дядю, от престола. Живо интересовался как естественными науками, так и прекрасным, занимая пост президента Академии Художеств. В разводе (жена открыто путалась с музыкантишкой Дю Пюи), имеет сына - единственного наследника датского престола по прямой мужской линии.

А в Норвегии... в Норвегии наступила черная полоса. За верность союзническому долгу страна заплатила очередной английской блокадой. Неурожай 1812 года закономерно привел к голоду в следующем году. Торговля снова прекратилась, а Дания фактически признала себя банкротом. Вот в такое веселое местечко и отправился на рыбацкой лайбе через кишащий крейсерами и каперами Каттегат переодетый моряком кронпринц.

Увы, о том, как новый штатгальтер справлялся с ситуацией, в обзорных работах не пишут. Спешат перейти к 1814 году.
( Read more... )

Кристиан Фредерик не вернулся в столицу и сложил полномочия по "состоянию здоровья". Лишь официально отрекшись и вернув корону народу Норвегии в лице правительства, кронпринц въехал в Кристианию, ждать, когда уляжется непогода. 4 ноября Кристиан Фредерик ступил на датскую землю и в тот же день Карл XIII был избран новым королем Норвегии. Так много времени понадобилось, потому что стортинг существенно переписал конституцию, ограничив полномочия короля.

Многовековое владычество Дании подошло к концу. Остающимся под властью теперь уже шведского короля потомкам датчан, немцев, англичан и коренных норвежцев предстояло создавать свои народ, язык, культуру и государство.

Долгое время Дании удавалось худо-бедно сохранять нейтралитет. Осенью 1807 года пришла пора делать выбор. Бони Н. хотел замкнуть кольцо континентальной блокады с севера, а лордов нервировала перспектива прибавления 18 датских линейных кораблей к французскому флоту. Принцу-регенту Фредерику предложили сдать военный флот на ответственное хранение Великобритании. За отказом в начале сентября последовал трехдневный ракетно-бомбовый удар по Копенгагену и увод ВМФ в Англию. Дания заключила в союз с Наполеоном, а для Норвегии начались шесть лет несчастий.

За Копенгаген еще ответите! - под таким девизом Россия объявила войну Англии

( Read more... )
14 января 1814 года Дания подписала Кильский мир. Норвегия была передана Швеции. Норвежцы решили оскорбиться такой бесцеремонностью и устроили свою маленькую цветную революцию.

Национально-освободительная борьба норвежцев против датского господства... отсутствовала вообще. Ни карбонариев, ни восстаний за "нашу и вашу свободу", ни бледных патриотов в тюремных казематах, ни даже запрещенных газет и брошюр.
( Read more... )

Обычно дело представляют так, что норвежцы жили себе жили, и не думали о независимости и республике. А потом Кильский мир - и каааак понеслось. Это бред, конечно. Датская монархия была абсолютистской, и никакой свободы печати там долгое время не было. Самые смелые и откровенные выступления норвежских националистов относятся к временам Струэнзе, когда цензура была отменена. Такая вот беда - если вы преследуете людей за их мнение, не даете им высказаться, то начинаете и сами верить что они с вами согласны.

А потом наступает момент истины.

Как ни странно, октябрьское восстание в Петрограде, которое должно бы уже давно быть реконструировано, мне не удалось найти в виде официальной хроники. Время одного и того же события в разных источниках иногда указывается по-разному. Так, отъезд Керенского одни относят к 10 часам, другие - к 12, третьи - к 11. Очень часто время событий расплывчато - "рано утром", "на рассвете", "в то же время". Поэтому, у кого есть уточнения - сильвупле, гости дорогие, авек плезир.

( Read more... )

За ним гнались казаки, охочие и гулящие люди, пробираясь сквозь тайгу на восток. Его собирали с ясачных инородцев и продавали за рубеж московские государи. Пытки, взятие заложников, воровство, тюрьмы, контрабанда, политические игрища... все, как с настоящим золотом. А всему виной - маленький зверек.

Соболь - лесовик. Хотя по деревьям он особо не лазит - живет обычно в дуплах и укрытиях невысоко над землей и питается в основном мышевидными грызунами, кедровыми орешками и ягодами. На наземный образ жизни указывают и широкие лапы-снегоступы и короткий хвост. Врагов у него было мало - волк, лиса, россомаха, беркут, совы, орлан ловят его лишь изредка. Живет оседло, букой, избегая себе подобных. И вообще живет в глухих захламленных дебрях (это важно для нашего повествования).

Все изменилось, когда голая двуногая обезьяна на севере Евразии освоила торговлю. Прекрасный мех, до которого остальным зверькам - как до Парижа пешком, оказался не только средством потешить свое собственное ЧСВ, но и уникальным товаром, за который забугорные короли-графы-бароны могли отвалить полновесных монет полной мерой. И началось...

Долгое время биологи отказывались верить, что соболя обитали далеко на запад от Урала, несмотря на исторические свидетельства. Пока в 1958 году Кириков не нашел маленьких мохнатых няш в делах генерального межевания Могилевской и Витебской губерний 80-х годов XVIII века. В Могилевской губернии соболя жили тогда в лесах по Очесе, по левому берегу Беседи у впадения в Сож и по рекам Мужичку, Ректе и Погорелице. Последнее упоминание о белорусских соболях относятся к 1803 году.
( Read more... )

На Севере западная граница ареала достигала Карелии и Лапландии. Сага об Эгиле, посвященная событиям конца IX - конца X веков, говорит о том, что конунг квенов при нападении на карелов Финмаркена взял себе кроме третьей части добычи все бобровые и собольи шкурки. Ламартиньер, посетивший московитскую Лапландию в 1653 году, покупал там соболей, которые отличались от тех, что ловят за Печорой и в Сибири. В Кемском уезде еще в 1834 было добыто 2 соболя, а в Холмогорском - 12. В Пустозерской волости под 1575 годом писцовая книга фиксирует сбор с ненцев "шти сороков" соболя. В 1756 Миллер пишет, что у Пустозерска соболи были, но давно выловлены. По верхней же Печоре (Большой и Малой) соболей зафиксировали при генеральном межевании 1822-1843 годов. Хотя еще в 1681 году местные вогулы послали челобитную Федору Алексеевичу, что соболей стало меньше.

По Вашке, Мезени, Выми, Вычегде, Сысоли это был уже промысловый зверь. Еще в житии святого Стефана Пермского (конец XIV века) говорится, что пермяки жертвовали богам собольи меха. В начале XV века Великий Устюг уплатил Великому Новгороду и Двинской земле 2080 соболей. Иван III обложил после присоединения Удорскую землю данью в 228 соболей, Вымскую - в 367, Вычегодскую - в 438, Вишерскую - 46, Сысольскую - 536 и с Ужговской волости - 92 соболя. К началу XVII века население здесь сильно выросло, но в Яренской писцовой книге 1608 года население этих земель облагается оброком не только за промысел бобров и белок, но и соболей.

Но в целом уже в XVI веке истощенное поголовье Восточной Европы не могло удовлетворить потребностей нового государства в твердой валюте. Мех соболей стал, как это модно говорить, драйвером его движения за Урал.

Претензии на трон "по праву крови" имеют свою теневую сторону - главными соперниками при таком подходе оказываются родственники. Просто потому, что "кровь" у них та же.

Главными соперниками Генриха Наваррского оказались не Гизы и не зарубежные государи, а представители дома Бурбонов.

( Read more... )

9 мая 1590 года, не дождавшись освобождения, дядя Наваррского умер в тюрьме от камней в почках. Но и после смерти не нашел он покоя. 3 сентября 1594 года тот же Парижский Парламент, что признал кардинала королем, вынес торжественное постановление о незаконности его правления и повелел вычеркнуть его имя из всех зарегистрированных актов и регистров. Первый король из династии Бурбонов перестал существовать и лишь узкий круг крючкотворов, покрытых архивной пылью, спорил, вносить ли его в списки королей.

Жирную точку в споре поставил Карл граф Артуа, принявший при вступлении на престол имя Карла X. Грандиозная церемония в духе Старого Режима должна была символизировать прочность и устойчивость власти Бурбонов. Через шесть лет король бежал из восставшего Парижа. Он отрекся от престола в пользу своего девятилетнего внука и спустя еще 6 лет умер в изгнании, в Австрии.

Царствование Бурбонов началось Карлом X, Карлом X оно и закончилось.

В русской, как и французской, традиции, приглашение на царство иностранного государя считается чем-то постыдным. Так что бедным Петру Федоровичу, Анне Леопольдовне и Анне Иоанновне (она герцогиня Курляндская, кто забыл) достается на орехи. Я уж молчу про бедного Владислава Ваза.

( Read more... )

Паутина династических прав кажется логичной, правильной и не подлежащей пересмотру... до первого порыва ветра.

Схватка за власть всегда содержит элемент "беспредела". Может ли уважать правила человек, желающий их устанавливать? Обычно, все-таки, формального соблюдения правил желают могущественные силы, на которые опирается престол. "Отморозок" рискует оказаться на плахе или скончаться от геморроидальных колик. Другое дело - когда вокруг трона идет активное перетягивание каната. А уж если бушует гражданская война - то карнавальная мишура облетает сама собой. При таком раскладе и козырной туз не играет.

( Read more... )

Дом де Гиз разом решился изрядной доли своей силы. Но Шарль герцог Майеннский и герцогиня Монпансье продолжали возглавлять Католическую лигу. Последняя открыто хвасталась тем, что организовала убийство Генриха III. Ну и дура... Потому что после этого все умеренные католики начали переходить на сторону Наваррского. Типа, лучше еретик, чем эти отморозки. В 1591 Шарль де Гиз бежал из заточения и стал во главе Лиги. На Генеральных Штатах 1593 года и Майенн и Шарль де Гиз выдвигали свои кандидатуры на престол. Последний даже сватался к инфанте Изабелле. Все тщетно. Кровавые собаки, приносящие Францию и французов в жертву своему честолюбию, сдались победителю и без каких-либо последствий для себя, любимых, дожили до естественной смерти.

В романах Александра Дюма-отца Генрих Наваррский обречен на французскую корону в силу провиденциальных причин. Мне, как атеисту, не с руки судить о предпочтениях Всевышнего, но в нашем грешном мире Бурбону предстояла ожесточенная борьба.

Начнем с того, что всех обычно больше интересует - кровного родства. Генрих IV действительно прямой потомок Капета. Точнее - короля Людовика IX Святого. Его младший сын, Роберт де Клермон, родившийся в 1256, женился на Беатрисе Бургундской, даме де Бурбон, и стал сеньором де Бурбон. По аналогии с нашими сермяжными Рюриковичами - это примерно родство Шуйских с Иваном Грозным.

генеалогия де Бурбонов.

( Read more... )

Династический миф восходит своими корнями к привычному нам порядку наследования - от отца к сыну, от того внуку и так далее. Королевские династии Европы воспринимаются нами как нечто прочное, добротное, основательное - "король умер, да здравствует король". На место умершего отца садится его сын, чтобы потом передать престол своему сыну.

Но стоит отдернуть пышный занавес, украшенный гербами, как нашему взору предстанет не основательная дорическая колонна, а шатающиеся, хлипкие, регулярно перестраиваемые строительные леса. Устойчивостью и основательностью могут похвастаться редкие счастливчики. Династия - это удобный ярлык, часть монархического мифа, и в этом можно убедиться на примере хорошо знакомых и вполне стабильных королевств.

30 июня 1559 года будущее династии Валуа казалось вполне обеспеченным. Генриху II было всего 40 лет, а из 5 сыновей, подаренных ему Екатериной Медичи, выжило четверо. Старшая дочь, Елизавета, вышла замуж за Филиппа II Габсбурга, и в честь новобрачной отец устроил рыцарский турнир. Копье графа Монтгомери вошло королю в глаз и вышло из уха. 10 июля королем Франции стал 15-летний Франциск II. Спустя 17 месяцев, 5 декабря 1560, он скончался от невыносимой боли в ухе. Он так и не заделал ребенка Марии Стюарт, и трон перешел к его десятилетнему брату, Карлу IX. В королевстве потихоньку разгорается религиозная война, Варфоломеевская ночь, вместо того, чтобы покончить с гугенотами, развязывает ее новый виток. 30 мая 1574 король умирает от туберкулеза, так и не обзаведясь сыном. Наследник престола, Генрих III, пребывал в Польше в качестве короля. Узнав о смерти брата он бежал 18 июня из Вавеля. Обходными путями он таки добрался к началу сентября домой. А там бушует религиозная война, казна почти всегда пуста, и королевская власть, недавно столь грозная, сводится к постоянному балансированию на канате между мощными, организованными и вооруженными группировками. 10 июня 1584 скончался Франсуа (Франциск) - младший брат и наследник престола. А детей у Генриха так и не было.

1 августа 1589 года кинжал доминиканца Жака Клемана поставил точку в истории династии Валуа. Спустя 30 лет от мужчины средних лет и четырех мальчиков остались лишь могилы. Более того, их наследником становился один из вождей гугенотов, который был потомком французского короля замшелого XIII века.

В конце этой книги необходимо представить художественные работы Тевтонского ордена времен его роста и расцвета, точнее, как он построил и отделал множество своих комменд с их церквями, сотни своих патронируемых церквей, своих замков и прочего. Эта глава останется, к сожалению, только остовом, так как обширные научные работы по теме отсутствуют, и едва ли возможно их появление в будущем, так как старые орденские комменды, главные свидетели художественной деятельности ордена, и большая часть его патронируемых церквей или уступили место современным перестроенным зданиям или пребывают в руинах, если не исчезли совсем.

Свидетели былого великолепия еще имеются в значительном количестве, но только комменды и патронируемые церкви ордена. До сих пор обобщающего научного исследования их не произведено. Напротив, о художественной деятельности ордена в Пруссии существуют обработанные с большой компетентностью и великолепно исполненные произведения.
Поэтому по вышеупомянутым причинам я должен ограничиться краткими пояснениями об орденских церквях и несколько более детально - о его строительстве в Пруссии.

Из старых орденских церквей, прежде всего, нужно упомянуть несколько церквей комменд в качестве художественных образцов высокого уровня, например Св. Елизаветы в Марбурге и церкви в Заксенхаузене и Вюрцбурге, Вене и Граце, Фризахе и Боцене.

Первая крупная стройка Ордена в Старой Германии - Церкви Святой Елизаветы в Марбурге, начатая в 1234 Конрадом Тюрингским, деверем святой Елизаветы, закончилась 50 годами позже.

Церковь в Марбурге - это первое чисто готическое строение в Германии. Хотя это первая постройка, она не указывает на неуверенные поиски стилевых форм, как например, знаменитый собор Нотр-Дам в Париже, а демонстрирует столь чистый и прекрасный готический стиль, что она причисляется всеми знатоками искусства к благороднейшим произведениям готики. Архитектор заимствовал ее идею, наверное, из Франции, но сохранял, однако, значительную самостоятельность, из-за чего церковь в Марбурге демонстрирует весьма грациозное своеобразие: от французской схемы собора высокого среднего нефа с боковыми продольными нефами только вполовину высоты отказались в пользу единого церковного зала, то есть церкви с тремя равно высокими нефами. Благодаря этому внутренняя часть по сравнению с размерами помещения выглядит далекой и воздушной; стены между колоннами разбили не посредством одного гигантского окна, а поставили 4 меньших окна парами друг над другом, мысль, которая была принята лишь гораздо позже и в несколько измененной форме при постройке Св. Лоренца в Нюрнберге. Архитектор нашел весьма удачное решение в стропильной ферме и избежал вследствие этого высокий, тяжело нагруженной крыши, свойственной церковным залам. Очень интересны также соотношения размеров всей постройки. Ширина пролета бокового продольного нефа дает при умножении на 2: ширину среднего нефа и высоту главного портала; на 4: высоту среднего нефа; на 6: высоту фронтона; на 8: длину поперечного нефа и максимальную ширину; на 12: внутреннюю длину церкви; на 13: внешнюю длину; на 15: высоту башен.

Св. Елизавета в Марбурге, - это грандиозная церковь 64 м длиной и превосходящая размерами обычные церкви комменд вдвое. Церкви комменд в Ульме и Заксенхаузене длиной 30 м, другие церкви комменд лишь до 25 м.

Церковь в Заксенхаузене, тяжело пострадавшая в последнюю войну, но теперь отреставрированная вновь, обозначается уже в древних описании как „Templum ornatissimum". Вновь обнаруженные фрески, которые позволяют сделать вывод о том, что вся церковь некогда была расписана фресками, свидетельствуют о правильности этого наименования.

Церковь в Вюрцбурге всем сооружением демонстрирует аристократическую элегантность.

Церковь в Вене была после 1700 бароккизирована, но так, что готический характер ее сохранился и из слияния готики и барокко возникло весьма атмосферное помещение, которое восхищало знатоков искусства так, что эта церковь была выбрана недавно из всех церквей Вены для изготовления большого фильма о Св. Мессе. Она построена не в местном стиле как другие орденские церкви, а в прусском орденском стиле, который, однако, не рабски копировался, а приспосабливался к южным мотивам. Она имеет, как и прусские замковые церкви, прямоугольные хоры (сегодня более не существующие) и звездный подвал, который замыкался не листовидными, а полуциркульными арками. Но она, в противоположность церквям прусских замков, растворяла в окнах поверхность стены вплоть до колонн, подобно знаменитой Сен-Шапель в Париже.

Церковь в Граце выглядит снизу, благодаря доминированию на средних размеров холме и вопреки ее весьма скромной величине, могущественным кафедральным собором. По такому положению можно счесть ее крепостной церковью Семиградья, и действительно, она выполняла в турецкое время миссию церковного убежища. Как и в Вене, поверхность стен церкви сведена к минимуму. В старые времена, когда все окна еще сияли чудесным светом древних витражей, внутренняя часть должна была производить удивительное впечатление. Сегодня от старого состава окон сохранился только крайне скудный остаток.

В Фризахе Орден придал романскому, целиком покрытому фресками, нефу готический хор высокой красоты. Романский неф к сожалению рано был разрушен пожаром вплоть до неузнаваемости. В новейшее время рыцарь ордена граф Петленегг, автор часто цитируемых в этой книге сборников документов, превратил церковь с ценными древностями в настоящий музей.

Церковь Ордена в Боцене (называемом Веггенштейн) была изначально и еще 50 лет назад как сказочный замок вставленный в волшебство южного ландшафта с его горными хребтами и фруктовыми деревьями и, казалось, вырастала из этого удивительного пейзажа и врастала в него. Хотя и построенная уже в 15-ом веке, ее готика еще не показывает следов упадка, так что посетитель думает, будто перед ним произведение благороднейшей высокой готики 13-ого или 14-ого века.

Из патронируемых церквей Ордена укажем на две великолепных городских приходских церкви Берна в Швейцарии и Ротенбурга-на-Таубере.

Рыцарским орденам требовалась собственная, приспособленная к кругу рыцарских идей, религиозная литература. Наличествующая в 1100 году в распоряжении руководства орденов духовная литература мало соответствовала потребностям рыцарских орденов, так как была рассчитана на монахов. Таким образом, ничего другого не оставалось, как создавать подходящую литературу для себя самостоятельно. В какой мере этим занимались более древние тамплиеры и иоанниты изучено недостаточно. Можно предположить скорее противоположное, поскольку Тевтонский орден действовал абсолютно самостоятельно. Он создал себе религиозную литературу, адаптированную с тонким пониманием к основной массе членов ордена - братьям-рыцарям.

В качестве источников для нее служили Святое Писание и жития святых. Для Библии не довольствовались переводом на немецкий язык, но присоединяли к тексту Писания догматические и моральные суждения. Так из перевода Библии получался так называемый парафраз. Весьма целесообразно перевод делался в стихах, а не в прозе. Рыцари любили стихи, и в стихотворной форме они в большей мере могли усвоить содержание Писания. Судя по замечанию в парафразе книги Маккавеев был запланирован парафраз всей Библии. Такое предприятие было великим и смелым в то же время с двух точек зрения: во-первых, из-за объема работы, во-вторых, из-за особого недоверия, с которым Инквизиция по праву смотрела как раз на такие переложения Библии. При парафразах всегда существовала опасность, что Библия перекладывается и трактуется совершенно неправильно или односторонне. Запланированный фундаментальный труд остался, к сожалению, лишь скелетом. Из Нового завета было закончено только несколько книг и из Ветхого завета далеко не все.

Жития святых – вновь в соответствии с духом времени - рассказывалась не сухо, а в обрамлении венка прелестных легенд. Этой, без сомнения, систематической деятельности предшествовали некоторые работы частных лиц. Они занимались легендами и аллегорическими изображениями. Лишь некоторые из орденских писателей известны нам по имени. Это Гуго фон Лангенштейн, Великий магистр Лютер Брауншвейгский, мейстер Тило Кульмский, Николай фон Ерошин, Генрих фон Геслер и Иоганн фон Маринвердер.

( Read more... )

Великий Магистр Лютер Брауншвейгский (1330-1335) писал стихотворения на немецком в годы юности. Как верховный сановник он стяжал себе великую славу за колонизацию, как магистр - за богослужения и песнопения. В качестве гарантированно его работы подтверждена только "Барбара". Мы знаем об этом из хвалебного упоминания у Ерошина. Само произведение считается пропавшим без вести. В "Барбаре" был преимущественно изображен тот смелый набег, который старый маршал Дитрих фон Бернхайм предпринял ночью св.Варвары лета 1242 года против герцога Святополка на замок Сартовице, где он захватил голову святой Варвары в качестве ценной добычи. Эта реликвия, когда-то благодаря крестоносцам привезенная на запад, была перенесена из Сартовице в Кульм и пользовалась там великим почетом. Поэтому жизнеописание этой святой было очень близко братьям ордена.

Светская литература Ордена почти целиком состоит из исторических сочинений, преимущественно по истории Ордена. Светские развлечения - особенно бурно расцветший миннезанг - были запрещены орденским братьям. Лишь несколько кратких сообщений по орденской истории восходят к 13-ому столетию. Между 1320 и 1340 годами располагается период неожиданного расцвета прусской историографии. На 2 или 3 десятилетия позже примеру прусских летописцев последовали 2 ливонских брата ордена. На переходе от 14 к 15-ому веку в Пруссии снова возникли 2 замечательные работы. Катастрофа Грюнвальда, кажется, уничтожила желание писать исторические труды, так как лишь по истечении десятилетий мы снова узнаем о таковых.

Прусско-ливонские орденские хронисты, естественно, занимались практически исключительно историей Ордена в этих странах. Только между прочим они сообщают об основании Ордена, об истории же других баллей мы от них совершенно ничего не узнаем. В последних, кажется, отсутствовала не только историография, но и анналистика, то есть текущая фиксация важных событий.

( Read more... )

Так как в этой работе были упомянуты другие прусские и ливонские историки, необходимо очень коротко обратиться к ним; однако, указав еще раз на то, что речь не идет, строго говоря, о литературе ордена.

Для истории Пруссии имеют значение, прежде всего, хроники Оливы и Annalista Thorunensis.

Оливская хроника написана монахами расположенного около Гданьска монастыря цистерцианцев Олива, в рукописи трех различных авторов. Назвали их старшей, средней и младшей Оливскими хрониками. Самая важная часть - это старшая хроника. Она - источник по ранней истории Поммерелии и в то же время хорошее дополнение к Дуйсбургу.

Annalista Thorunensis - это очень надежное летописное произведение, написанное миноритами в Торне в 15-ом веке.

В конце 15-ого века в Пруссии появилась историография, которая охватывала как можно более обширный круг произведений и сенсаций. Без критики принимались сказки, для красоты прямо добавлялись выдумки. Самые известные представители этого направления - это Штенцель Борнбах, Стелла Эразмус и пользующийся дурной славой в качестве историка Симон фон Грюнау. Вайссель и Харткнох, желающие писать, пожалуй, как настоящие историки, еще не были в состоянии отделить себя от вышеупомянутых.

Для истории Ливонии самое большое значение имеют Генрих Латвийский и Ливонская рифмованная хроника.

Генрих Латвийский прибыл в Ливонию в 1203, стал в 1208 священником, часто был спутником епископа Альберта фон Апельдерна. Он стал в 1226 священником Зонтаганы и жил в качестве такового еще в 1259 году. „Генрих Латвийский" - это источник по ранней истории Ливонии. Его хроника добросовестное, но все же, только сухое изображение событий. Она предлагает нам меньше материала, чем Дуйсбург для Пруссии.

Ливонская рифмованная хроника написана Дитлейбом Альнпекe. Первая часть основана на Генрихе Латвийском, вторая, простирающаяся до 1291, - это хорошая независимая работа. Брат Тевтонского ордена Варфоломей Хонеке продолжил далее эту рифмованную хронику и довел ее до 12 000 стихотворных строк. Кем был Альнпеке, совершенно неизвестно. Одни считают его братом Тевтонского ордена, другие монахом или светским рыцарем, третьи опять-таки сомневаются, был ли он немцем или датчанином.

Чиновники главного ведомства Бальги

Крепость Бальга изначально была очень тесно связана с орденом. После 1525 года она стала приобретать все большее значение как часть главного управления Бальги. К нему относились церковные округа Бальга, Бладиау, Хайлигенбайль, Грунау – Альт Пассарге, Вальтерсдорф, Айзенберг, Линденау, Айххольц, Хоэнфюрст, Гермсдорф-Пеллен, Цинтен, Тифензее, Дойч-Тирау и (до 1819) Гуттенфельд с их населенными пунктами. Ведомством управлял глава (Амтсхауптманн), который находился в Бальге.

( Read more... )

Земельные угодья располагались вокруг замка. В 1584 году общая площадь двух полей из 19 гуф (земельных наделов) составляла 6 моргенов (= 338 га).

Из точного описания расположения и площади земельных угодий, принадлежавших крепости, составленного в 1636 году, мы узнаем, что было засеяно 28 хуф 17 моргенов 246 рут земли. Это была чистая пахотная земля (эта цифра дается также в 1683 году). Земля была поделена на три поля: поле возле Хоппенбруха, в котором можно было засеять примерно 9 мер хлеба, поле за двором позади Шнекенберга и Волитты, лежащее по эту сторону болота, для которого требовалось примерно 8,5 ластов семян, и большое поле позади Кальхольца, в котором можно было засеять примерно 9,5 ластов семян.

Одно болото величиной 10 хуф между Кальхольцем и Волиттой, для которого требовалось 2 хуфы пшеницы, было очень глубокое и заросло кустарником, который сжигали жители Волитты, так как у них не было другого источника древесины. Это болото не имело большой ценности и часто затоплялось, так что его надо было переплывать. Жителям Волитты и Кальхольца можно было туда загонять скот.

Лангенберг, который сохранил свое имя до сегодняшнего дня, служил для выгона (дорога для скота на пастбище) овец курфюрста и для скота деревни Кальхольц. Согласно Е. Маллиен он включал земли к востоку от Кальхольца и на высоте 25,6 к югу до Плецкеберга, а также к северу от крестьянского двора Артура Шмера «Ланденберга».
Шнекенберг и Линденберг никогда не использовались ни для чего, кроме выпаса скота.

Все приведенные земли и пахотные поля составляли вместе 62 хуфы 25 моргенов 240¾ квадратных рут земли. (1 хуфа вмещает 30 моргенов и в одном моргене было 300 квадратных рутов).
( Read more... )

В 1846 году на территории крепости Бальга было 11 жилых зданий, в которых был прописан 301 человек. В 1871 году при поместье было 45 хозяйств с 254 жителями. В 1905 году на территории площадью 823,5 га было 14 жилых домов, 33 семьи и 195 протестантов-жителей. В 1925 году число семей было 41, а число жителей возросло до 231 человека.
За пределами поместья Бальги было в 1849 году четыре крестьянских двора площадью от 20 до 80 моргенов, а также были проданы сенокосные угодья в больших и маленьких земельных участках, так что прежнее поместье разделилось примерно на пятьдесят различных хозяйств.

На всякий случай напоминаю, что данное произведение историка и краеведа, вопреки обыкновению, переведено не мной, а сайтом www.balga.de
Форт, вотчина и усадьба

В замке Бальга во время господства ордена жило множество людей: рыцари ордена, священники, сержанты, наемные работники и прислуга. Как правило, здесь также жили нотариусы, писари и переводчики. Сюда часто приезжали гости. В 1437 году в Бальге жили 36 монахов ордена, а в 1508 году в замке насчитывалось уже 50 человек. Обо всех них нужно было заботиться. За это отвечали повара, кладовщики, рыбаки, сапожники, мельники, скотоводы и так называемые фирмариенмейстеры (врачи).

( Read more... )

Для большого количества лошадей и рогатого скота держали обширные поля, луга и пастбища. Садовники и другие работники не имели земли или имели совсем небольшие наделы. Церкви также ничего не выделяли. Только у трактирщика (хозяина пивной) была пахотная земля, которая была ему передана в 1559 году. В 1575 году было передано в общей сложности 22½ моргенов. Земля трактирщика располагалась на «черной земле», по которой шла церковная дорога от Кальхольца в Бальгу. Последний владелец трактира Пультке тоже имел здесь земельные угодья.

Не каждый читатель настолько доверчив, чтобы принимать на веру генеалогии европейской знати, восходящие к римским императорам, Иисусу (а вы думали, про его детей от Марии Магдалины нынешние кощунники придумали?), Царю Давиду, или, что еще хлеще, к Одину. Но вот часто проскальзывающая в хуждожественных и фолькхисторических идейка насчет "предков, служивших Карлу Великому", никакого отторжения не вызывает. Ну, служили и служили чего тут невозможного, казалось бы.

Невозможного в самой идее, что кто-то из предков принадлежал к каролингской знати, действительно, нет. В конце концов, половым сексом графы занимались так же, как и все прочие, и со смазливыми простолюдинками в том числе, так что один из потомков мог пробиться в немногочисленную группу выживших кластеров. Но вот документально установить сие...

Характерная особенность каролингской знати состоит в том, что мы практически ничего не знаем о ее семейных и родовых связях. Хроники позволяют достаточно надежно восстановить семейные отношения членов правящего дома, но почти никогда ничего не говорят о них при упоминании графов. В императорских и королевских грамотах перечисляются имена и титулы подписавшихся (а также собственно виновников торжества), но, опять же, без указания родственных связей. Жития святых, чтобы создать ауру святости вокруг главного героя, обычно перечисляют тех его родственников, кто посвятил себя церкви. Но об остальных умалчивают. Житие Адальхарда, племянника короля Пипина "Короткого", упоминает пять его братьев и сестер, принявших постриг. Житие Фолквина, род которого восходит к Иерониму, другому племяннику Пипина, тоже ограничивается членами рода, выбравшими церковную карьеру, до такой степени, что целых два поколения просто не упоминаются. Логично предположить, что кроме упомянутых там деятелей церкви, были сыновья, выбравшие военную или политическую карьеру, и дочери, выходившие замуж за отпрысков других знатных родов.
Кстати, жены по именам в источниках тоже почти не упоминаются, а если они там и есть, то без ссылок на происхождение.

Трудность реконструкции знатных родов времен Каролингов иллюстрируется семьями, использующими имена Нибелунг, Хильдебранд и Теодерик. Если точное восстановление даже для них проблематично, несмотря на крайнюю редкость таких имен, то что говорить о семьях, использующих более распространенные имена. А большинство "реконструкций" по указанным выше причинам, базируется именно на методе анализа имен, чисто гипотетически.

Резюмируя - для каролингской знати характерно скорей полное отсутствие информации о происхождении и семейных связях. Связь между меровингской и каролингской знатью прослеживается в исключительных случаях, большинство таких "связей" строится на основании совпадения имен с характерными для меровингской эпохи. Очень мало родов каролингской эпохи, для которых можно проследить прямую мужскую линию в последующие времена. Документы показывают линии позднейших графов д'Ангулем, различных правящих родов герцогства Сполето, герцогов Аквитании, маркизов Фриули (позже королей Италии), виконтов де Тюренн, графов де Вермандуа и, возможно, графов Мец. Однако, на основании совпадения имен каролингской знати с именами, используемыми позднейшими родами, можно предполагать, только предполагать, что некоторые из них восходят к этим временам.

Чем можно объяснить такое, прямо скажем, нехарактерное для традиционного общества пренебрежение к родовым связям?

Первое, что приходит в голову - эта информация считалась неважной авторами. Им и так было понятно, какой конкретно граф в данном случае имеется в виду. Но. Это всегда было и раньше и позже понятно автору, но все равно сведения о происхождении приводились. Исключая даже тот момент, что пишется нечто не для автора, а для последующих читателей, которые могут спутать оного графа с другими, такое могло пройти, только если самому графу это было неважно.

Так может быть дело в этом? Может, вознесенные из грязи в князи потомки простолюдинов а то и холопов, сами не желали вспоминать о своем происхождении? Ладно, пусть они даже не желали вспоминать о происхождении своих жен, которое вряд ли было уже низким, но их-то сыновья и внуки должны были апеллировать к своим выдающимся отцам и дедам.

И если они этого НЕ делали, то может, потому, что это не одобрялось собственно Каролингами? То есть, упоминания о происхождении графов не делалось потому, что его не желала верховная власть. Ну как Федор Алексеевич повелел уничтожить все местнические записи, заслужив вечную ненависть исследователей русской генеалогии.

Если прямых деклараций такого рода мы и не найдем, об этом может свидетельствовать сама кадровая политика Каролингов. Для Пипина слишком острой занозой в заднице были местные правящие роды, и это объясняет, почему он сам и его наследники приложили все усилия, чтобы избежать формирования нового сословия магнатов. Разумеется, безуспешно.

Каролинги не могли предотвратить формирования новой наследственной знати из своих приспешников, Но они всеми силами старались помешать ей осознать себя таковой. Сын не наследовал территории, которой правил его отец. Например, между тремя графами Оверни, упомянутыми в документе середины IX века не прослеживается никакой связи. Даже кажущееся исключение - граф Парижа Жерар и двое его сыновей с тем же титулом в конце VIII - начале IX века разбавлены Ангерраном, графом Парижа в последние годы VIII века. Собственно, сам титул граф Парижа - тоже условность, закрепившаяся в исторической науке. Обычно территориальная привязка для графов не дается источниками. Тот же Жерар в пяти грамотах датируемых периодом между 747 и 775 годом граф, просто граф, никак не граф Парижа (или любого другого места).

Каролингская знать находилась в постоянном броуновском движении. Назначения графов тасовались как колода карт. Так, сыновей Жерара раскидало по всему королевству - один был графом в Париже, другой - маркизом Септимании, третий - графом Фезансак, а сын последнего - графом Вьеннским.
Франкских нобилей назначали в разные концы империи, чтобы держать в подчинении постоянно восстающие иноплеменные области - в Сполето, Фриули, Бретань и т.д. Разумеется, при этом передать территорию сыну франкского назначенца было бы глупостью, которой старались не допустить.
Даже при отправке имперских комиссаров (missi) их всегда выпускали парой из двух представителей разных семейств - один представлял власть духовную, другой - светскую.

Но, как ни пытались короли, стоявшие у истоков феодализма, предотвратить его издержки, им этого не удалось, и они пали жертвой чудовища, которое если не породили, то выпустили в свет.

Доселе демонстрирующая единство франкистская элита раскололась буквально на следующий день после объявления преемником Хуана Карлоса. С ним связывались надежды сторонников постепенной либерализации. «Непоколебимые» делали ставку на Альфонса Бурбона-и-Дампьер.

23 июля 1969 генеральный директор Счетной Палаты выдвинул в суде по экономическим преступлениям обвинение против компании «Матеза» и арестовал ее владельцев и директоров, в том числе Хуана Вила Рейеса, близкого друга Лауреано Лопеса Родо, комиссара плана развития в ранге министра. По мере раскручивания дела под арест попали еще два бывших министра – финансов и торговли а также бывший управляющий Банка Испании.

( Read more... )
4 марта чистка правительства от «непоколебимых» началась. Но было уже поздно. Крысы бежали с тонущего корабля. Дотоле верные франкисты толпами перекрашивались в сторонников реформ. Правые террористы бесчинствовали, нападая на священников и адвокатов, левых и либералов, рабочих и книжные магазины. Рабочее движение было на подъеме. «Либеральное» правительство могло опереться только на силу. 25 апреля в стране Басков установлено чрезвычайное положение и начат террор против населения. Цензура усиливалась. 26 августа принят драконовский антитеррористический закон. Его действие отныне распространялось на всю Испанию, а не только на баскские провинции. 27 сентября была проведена казнь пяти противников режима. 13 стран отозвали послов из Испании. Франко умер очень вовремя для своих сторонников. Проживи он еще немного – и им грозила бы настоящая революция. Как только каудильо слег, индекс испанской фондовой биржи рванул вверх. Следующий скачок произошел с вступлением Хуана Карлоса на пост главы государства 30 октября. Генералиссимус до смерти надоел своим сторонникам.

20 ноября 1975 каудильо Франко скончался. Через два дня, 22 ноября 1975, согласно воле покойного, Принц Испании Хуан Карлос Бурбон был провозглашен Кортесом и Королевским Советом Королем Испании. Это произошло вовсе не потому, что Франко был в душе монархистом. Просто после разгрома Германии сохранять дальше откровенно фашистский режим было уже небезопасно. Требовалось срочно замаскировать его под обычную правую диктатуру. В условиях Испании выбирать особо не приходилось – это означало поворот к католицизму и монархизму. Загвоздка была в том, что Хуан де Бурбон, законный претендент на престол, находился за пределами Испании откуда подвергал критике режим Франко.

( Read more... )

В общем, пик успехов режима в действительности был предвестником начала конца. Скорость, c котрой он покатился под откос может показаться удивительной только тем, кто не верует в железные законы исторического процесса.

Вначале он немного позанимался устройством театра Ришелье, затем его хотели послать на мирный конгресс. Потом послали к Аррасу. Но первая серьезная работа ждала Мазарини в знакомой как свои пять пальцев Савойе. В сентябре 1640 он был послан туда, чтобы привести дела герцогства в порядок. Хотя эта работа нравилась новому агенту Ришелье, он сильно нервничал в эти девять месяцев.

Ришелье и король были больны, и находиться далеко от двора было опасно для будущего. Поэтому в мае 1641 Джулио решил, что герцогине Кристине ничто больше не угрожает, и отправился в Париж. К осени его опять начали готовить в послы мира. Урбан VIII решил, что кардинальская шляпа будет в этом деле хорошим подспорьем. 30 декабря 1641 года Джулио узнал, что он отныне кардинал Мазарини. И, естественно, поспешил первым делом поблагодарить короля. Ну и похвастаться перед двором, само собой. Увы, он невольно обманул своего святейшего благодетеля. Людовик вовсе не рвался заключить мир, совсем наоборот. Он выехал к армии и Джулио должен был сопровождать его. В пути, в Валансе, они и встретились с папским камергером. 26 февраля 1642 года Луи взял алую биретту (четырехугольная шапка с гребнями наверху и помпоном посередине) из его рук в церкви Сен-Аполлинар и возложил ее на голову Мазарини. Вот с этого момента он и приобрел то звание, под которым навечно останется в истории.

Кардинальский сан поставил нашего героя перед трудным выбором. С одной стороны, теперь он мог добраться до близкого Марселя, и сесть на корабль, плывущий в Рим. Там его ждали высокое положение, недавно купленный дворец Бентиволио, семья и уже больная мать. Всего лишь несколько дней – и он до конца дней может наслаждаться жизнью в мире, покое, богатстве и почете. От куриальных интриг его бы прикрывала французская корона, а от французских схваток за власть – папская тиара. С другой стороны, даже недолгий визит в Рим мог навсегда лишить его шанса занять место Ришелье. Первый Министр был откровенно плох, и мог умереть в любую секунду. На одной чаше весов лежали высшая власть и возможное падение, на другой – покой и золотая клетка. Мазарини решил остаться с Ришелье.

Именно в этот момент его судьба решилась окончательно. Перед самой смертью тяжелобольной кардинал был в последний раз атакован высшей знатью. Они не дотерпели буквально нескольких месяцев. Заменить Ришелье должен был фаворит короля - Анри Д'Эффиа, маркиз де Сен-Мар. Его друг, Франсуа-Огюст де Ту получил от королевы Анны кипу чистых, подписанных королем бланков. Но Австрийская играла на обе стороны. Видимо, именно она передала Ришелье копию соглашения, заключенного заговорщиками с Испанией. Сен-Мар, де Ту и Анри де Ла Тур Д’Овернь герцог де Буйон, старший брат Тюренна, были вписаны в королевские ордера на арест. Мазарини должен был отправиться к Буйону и убедить его разоружиться перед короной. Задание было смертельно опасным, поскольку Буйон, как гугенот не питал никакого пиетета перед саном кардинала, а будучи имперским князем мог в любой момент открыто перейти на сторону Испании вместе с управляемым им Седаном.
Мазарини светски разъяснил Буйону, что произошло, видимо, небольшое недоразумение. Видимо, брат победоносного Тюренна немножко запутался в статусах и границах своих обширных владений. И если он чистосердечно расскажет, как именно злодей и изменник Сен-Мар сотрудничал с врагами Франции, то ордер на арест будет аннулирован. Нет, Седан будет конфискован короной, чтобы не вводить герцога во искушение. Вот он лично, Мазарини, его и конфискует. На том и порешили. Смертный приговор Сен-Мару был фактически подписан.

Но если заговорщики и не смогли убить кардинала ножом, они убили его стрессом. Вместо того, чтобы отдыхать, Ришелье развил бурную деятельность. Он спал урывками, постоянно работал, и организм мстил гноящимися язвами, покрывшими тело, параличом правой руки, страшными головными болями. Мазарини все время работал бок о бок с Ришелье, наблюдая весь процесс управления и выполняя щекотливые и конфиденциальные поручения Первого Министра. 23 мая он засвидетельствовал большое завещание Ришелье. Но в окончательную фазу операция «Преемник» вступила в середине октября, когда Мазарини вернулся из своей миссии по конфискации Седана. Сразу же ему была поручена подготовка условий мира, работа, которую Ришелье никому не доверил бы. В это же время он дарит Мазарини аббатство Корби с годовым доходом в 50000 ливров. Преемнику Первого Министра нужно было не много, а чертовски много денег. Окончательным доказательством того, что Ришелье определился с выбором, служит его письмо от 18 ноября герцогине д’Эгийон, племяннице, той самой с кем кардинал «ел бульон». В нем Мазарини прямо именуется первым министром, и говорится, что наследовать Ришелье может только один человек, и тот – иностранец.

Но решающее слово принадлежало, конечно, Луи. Ришелье был достаточно умен, чтобы понимать – надави он на короля, и его преемник рано или поздно слетит. Поэтому он просто всячески нахваливал королю Мазарини и просил оставить всех министров на их постах. Разумеется, в этом случае они лишались шанса стать его преемниками. В любом случае, было уже слишком поздно. 4 декабря великий кардинал покинул этот бренный мир. Король не стал торопиться с назначением преемника. Мазарини было приказано пока исполнять обязанности первого министра. Что конкретно задумывал сделать Людовик, так и осталось тайной. В феврале 1643 уже самого короля скрутил давний туберкулез. Вопрос выбора первого министра потерял актуальность. На первый план вышла проблема регентства. Кандидатов была два, и ни одному Людовик не верил – ни своему брату Гастону Орлеанскому, ни Анне Австрийской. В конце концов, чтобы не нарушать традиций, регентом стала королева. Но Луи обложил ее со всех сторон. Главой семьи был назначен принц Конде, генерал-лейтенантом королевства – Гастон. Все трое должны были принимать решения только с одобрения королевского совета. Мазарини был назначен его главой. Все приходы Франции отныне переходили под его руку, и ни на одну должность королева не могла никого назначить без его согласия. Король был достаточно умен, чтобы понимать – после его смерти отстранить нового главу совета будет очень легко. Поэтому следующий ход поставил Мазарини в совершенно особое положение – он стал крестным отцом принца Людовика. Тем самым на него возлагалась обязанность заменить новому королю отца.

14 мая 1643 года король умер. Новым королем стал Людовик XIV, четырехлетний мальчик. Само собой, что вся тщательно выстроенная его отцом система сдержек и противовесов тут же обрушилась, подобно карточному домику. 18 мая Парламент Парижа, зарегистрировавший королевское завещание, единогласно проголосовал за то, чтобы исправить его. Анна получила полномочия свободно назначать и смещать министров, а также принимать решения сама, без их согласия. Но это формально, а фактически ей надо было на кого-то опереться в борьбе за власть. И кто же лучше подходил на эту роль, как не Мазарини. Возможно, многие считали, что королева первым делом избавится от него. Но вечером того же дня она объявила, что Мазарини остается в совете с рангом министра, и является его главой, когда принцы Конде и Орлеанский будут отсутствовать.

Фактически кардинал Джулио Мазарини стал Первым Министром Франции. Ему предстояло возглавлять государство долгих семнадцать лет, провести королевскую власть между Сциллой и Харибдой, выдержать войну внешнюю и гражданскую, и окончательно превратить государство в абсолютную монархию.