![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
bigbeast_kdАналогично действовали также при создании Фольксштурма. Идея Фольксштурма была следствием тотального военного напряжения, провозглашенного после 20 июля. Изначально доведенное до Гитлера генералом фон Гудерианом, начальником генерального штаба сухопутных сил, исполнение этой идеи вскоре было возложено на Партию, в которой, в частности, восточно-прусский гауляйтер Кох выступал ее приверженцем. В октябре 1944 года образование Фольксштурма было провозглашено Геббельсом по всему Рейху, которое должно было охватить всех мужчин в возрасте от 16 до 65 лет, ранее освобождены от военной службы из-за важной для войны работы или непригодности. Окружное и районное руководство НСДАП держало в своих руках формирование и руководство этой квазивоенной организацией. Сначала в Восточной Пруссии, но еще осенью 1944 года и во всех других провинциях Рейха были созданы подразделения Фольксштурма. Их военная ценность оказалась крайне низкой, и именно в восточной части Рейха призыв в них привел только к тому, что гражданскому населению в течение нескольких недель бегства от Красной Армии практически не оказывалось мужской поддержки, что усиливало их беспомощность, их потери и меру их страданий.
Гораздо более важным, чем чисто оборонительные задачи, для будущей судьбы восточногерманского населения был способ, которым немецкие власти вели себя в вопросах выселения и эвакуации. Партийными органами были приостановлены любые занятия планами эвакуации с самого начала, избегая всего, что могло подорвать доверие общественности к усилиям пропаганды, и, кроме того, их функционеры с почти невероятным упрямством и слепотой игнорировали настоящую опасность и верили в постоянно провозглашаемый внезапный разворот военной ситуации в пользу Германии или, по крайней мере, демонстрировали такую веру. Тем не менее, по инициативе гражданских властей, регирунгспрезидентов, ландратов и обербургомистров, с лета 1944 года началось серьезное рассмотрение вопроса о том, что должно произойти с гражданским населением, если советским войскам удастся вторгнуться в восточные провинции Рейха.
Однако неадекватные меры, обсуждаемые здесь, возможно, хотя и подвергались сильному влиянию пропаганды, она оказалась абсолютно оправданными в одном пункте, а именно в знании или предчувствии, что вторжение советских войск в населенные немцами районы приведут к невыносимым страданиям гражданского населения и, следовательно, бегство или эвакуация населения - единственный шанс его спасения. В этом вопросе с ней соглашались регирунгспрезиденты, ландраты и бургомистры, которые в иных случаях часто выступали против опеки партийных властей. И командиры вермахта, которые по своему опыту (какая превосходная формулировка - прим.мое) прекрасно знали, с чем столкнется гражданское население, если оно попадет в руки победоносных российских войск, категорически поддерживали стремление эвакуировать немецкое гражданское население Востока из угрожаемых районов. Единственное различие между различными ответственными органами заключалось в том, что гражданские административные органы, также как и командиры вермахта, обычно задумывались раньше о подготовке к эвакуации и более энергично настаивали на эвакуации гражданского населения, чем это допускало руководство гау и районов по соображениям престижа. Однако, к сожалению, компетенция во всех вопросах эвакуации принадлежала, в конечном счете, политическим руководителям НСДАП, которые ревниво защищали все, находящееся в их распоряжении. Тем не менее, было очевидно, что при рассмотрении вопросов эвакуации даже у гауляйтеров, ответственных за выселение, не было единообразного взгляда. В то время как гауляйтер Восточной Пруссии, Кох, когда ему был летом 1944 года подан оберпрезидиумом Кёнигсберга план эвакуации населения Восточной Пруссии, отказался направить этот план в качестве секретной инструкции в административные и партийные структуры Восточной Пруссии, в рейхсгау Вартеланд, в рейхсгау Данциг-Западная Пруссия, в Силезии и в Померании с июля по август 1944 года все-таки уже были разработаны подробные планы эвакуации и введены секретные инструкции на случай экстренной эвакуации. Однако все они были основаны на совершенно неправильной оценке ожидаемых крупных наступлений русских. В частности, представления о времени, которым они будут располагать для эвакуацию населения, оказались весьма ошибочными. Кроме того, эти планы обычно распространялись только на внутреннюю территорию фронта и во многих случаях предусматривали районы приема для эвакуированных, которые в ходе позднейшего советского наступления уже в очень короткое время стали зоной боевых действий. Ход русского наступления в январе 1945 года, наконец, сделал все эти соображения устаревшими и показал, что приготовления были абсолютно неадекватными.
В целом руководящая роль гау- и крайсляйтеров в вопросе эвакуации и впоследствии также имела скорее препятствующий, чем помогающий эффект. Если то здесь, то там благодаря личной энергии и разумному управлению людьми удавалось избежать хаоса бегства и облегчить судьбы множества беженцев, организовав питание и жилье, то принуждение партийного руководства почти во всех районах воспрепятствовало тому, чтобы бегство населения началось вовремя.
Гораздо более важным, чем чисто оборонительные задачи, для будущей судьбы восточногерманского населения был способ, которым немецкие власти вели себя в вопросах выселения и эвакуации. Партийными органами были приостановлены любые занятия планами эвакуации с самого начала, избегая всего, что могло подорвать доверие общественности к усилиям пропаганды, и, кроме того, их функционеры с почти невероятным упрямством и слепотой игнорировали настоящую опасность и верили в постоянно провозглашаемый внезапный разворот военной ситуации в пользу Германии или, по крайней мере, демонстрировали такую веру. Тем не менее, по инициативе гражданских властей, регирунгспрезидентов, ландратов и обербургомистров, с лета 1944 года началось серьезное рассмотрение вопроса о том, что должно произойти с гражданским населением, если советским войскам удастся вторгнуться в восточные провинции Рейха.
Однако неадекватные меры, обсуждаемые здесь, возможно, хотя и подвергались сильному влиянию пропаганды, она оказалась абсолютно оправданными в одном пункте, а именно в знании или предчувствии, что вторжение советских войск в населенные немцами районы приведут к невыносимым страданиям гражданского населения и, следовательно, бегство или эвакуация населения - единственный шанс его спасения. В этом вопросе с ней соглашались регирунгспрезиденты, ландраты и бургомистры, которые в иных случаях часто выступали против опеки партийных властей. И командиры вермахта, которые по своему опыту (какая превосходная формулировка - прим.мое) прекрасно знали, с чем столкнется гражданское население, если оно попадет в руки победоносных российских войск, категорически поддерживали стремление эвакуировать немецкое гражданское население Востока из угрожаемых районов. Единственное различие между различными ответственными органами заключалось в том, что гражданские административные органы, также как и командиры вермахта, обычно задумывались раньше о подготовке к эвакуации и более энергично настаивали на эвакуации гражданского населения, чем это допускало руководство гау и районов по соображениям престижа. Однако, к сожалению, компетенция во всех вопросах эвакуации принадлежала, в конечном счете, политическим руководителям НСДАП, которые ревниво защищали все, находящееся в их распоряжении. Тем не менее, было очевидно, что при рассмотрении вопросов эвакуации даже у гауляйтеров, ответственных за выселение, не было единообразного взгляда. В то время как гауляйтер Восточной Пруссии, Кох, когда ему был летом 1944 года подан оберпрезидиумом Кёнигсберга план эвакуации населения Восточной Пруссии, отказался направить этот план в качестве секретной инструкции в административные и партийные структуры Восточной Пруссии, в рейхсгау Вартеланд, в рейхсгау Данциг-Западная Пруссия, в Силезии и в Померании с июля по август 1944 года все-таки уже были разработаны подробные планы эвакуации и введены секретные инструкции на случай экстренной эвакуации. Однако все они были основаны на совершенно неправильной оценке ожидаемых крупных наступлений русских. В частности, представления о времени, которым они будут располагать для эвакуацию населения, оказались весьма ошибочными. Кроме того, эти планы обычно распространялись только на внутреннюю территорию фронта и во многих случаях предусматривали районы приема для эвакуированных, которые в ходе позднейшего советского наступления уже в очень короткое время стали зоной боевых действий. Ход русского наступления в январе 1945 года, наконец, сделал все эти соображения устаревшими и показал, что приготовления были абсолютно неадекватными.
В целом руководящая роль гау- и крайсляйтеров в вопросе эвакуации и впоследствии также имела скорее препятствующий, чем помогающий эффект. Если то здесь, то там благодаря личной энергии и разумному управлению людьми удавалось избежать хаоса бегства и облегчить судьбы множества беженцев, организовав питание и жилье, то принуждение партийного руководства почти во всех районах воспрепятствовало тому, чтобы бегство населения началось вовремя.
