Откуда есть пошел город Калининград-4. Альтштадт.

Итак, мы с вами остановились на том, что пруссы в 1263 году сняли осаду и ушли. Поселение к северу от замка было сожжено, и его решили не восстанавливать. Город предстояло заложить между замком и Преголей. Однако, как нетрудно догадаться, прежде предстояло укрепить берег и осушить земли.


Город закладывался по плану - в виде четко разбитой на кварталы для застройки решетки. Центральная продольная улица - Ланггассе, вместе <с двумя параллельными улицами – Бергштрассе, проходящей по береговому склону, и Вассергассе у Прегеля – образовывала продольную ось города. Их пересекало множество коротких поперечных переулков.
Два незастроенных квартала образовывали рыночную площадь Марктплатц, у которой возвышалась ратуша (рынок Альтштедтишер Маркт). Один квартал на северо-западной стороне оставили для церкви и погоста (площадь Кирхенплатц, названная позднее
площадью Кайзер-Вильгельм-Платц). С южной стороны, обращенной к реке, а также с западной и восточной стороны город укрепили, но с северной, обращенной к крепости, он не был защищен. Город имел лишь трое ворот: Штайнтор на западе, Лёбенихтшестор
на восточном конце улицы Ланггассе и Кремертор, или Коггентор, называемые ещё воротами св. Георга, через которые имелся выход к мосту Кремербрюке, старейшему в Кенигсберге. Этот мост был собственностью Альтштадта, но находившиеся на нём лавки принадлежали Ордену. Маленькие калитки вели к рыбным мосткам Фишбрюке у Прегеля и наверх к крепости.


Собственно город Альтштадт разобран в настоящий момент до основания. От его застройки не сохранилось ничего, и на его месте находится пустырь, пересекаемый Московским проспектом и упирающийся в набережную Преголи.


На ещё не застроенном острове Кнайпхофе горожанам разрешили основать ластадию (от латинского lastagium, что означает корабельный балласт), то есть складировать лес, сено и зерно. Город был также наделён правом рыбной ловли вверх и вниз по Прегелю вплоть до Пайзе и правом пользоваться принадлежавшим Ордену лесом.
Свой город жители строили, наверное, на протяжении примерно двадцати лет, однако вплоть до 28 февраля 1286 года нам об этом почти ничего не известно. В этот день ландмейстер Конрад фон Тирберг в торжественной обстановке вручил в крепости горожанам грамоту об основании города, в которой были закреплены права граждан, в особенности их право на самоуправление по „Кульмскому городскому праву", и которая являлась городской Конституцией.
Тотчас была сформирована администрация с бургомистром во главе, муниципальным Советом и судом. 12 марта она выпустила своё первое постановление, извещавшее о штрафах за воровство. Среди первых граждан, к сожалению, нам известны имена
лишь немногих – были представители известных родов, традиционно представленных в любекском магистрате, однако они были не основателями города, не партнёрами Ордена, как это было задумано ранее, а его подданными, гражданами города, основанного Орденом. Большинство новых граждан города переселилось сюда из Нижней Саксонии и Вестфалии. Кроме них были выходцы из Померании и Мекленбурга, Силезии, Приэльбских земель и прусских городов.
Языком общения был, по всей видимости, нижненемецкий, однако не сохранилось ни одного документа, написанного на этом языке. Администрация пользовалась либо латинским, либо средненемецким – официальным языком Ордена. Нет сведений и о том, был ли герб присвоен городу или он выбрал его себе сам. Герб представлял собой разделённый горизонтальной чертой щит, на верхней белой половине которого была изображена красная корона, а на нижнем красном поле – белый крест. Цвета красный и белый были, с одной стороны, общими для свободных городов, но, с другой стороны, и цветами Богемии. Красная корона
была короной богемских королей, белый крест был антиподом чёрного орденского креста. На старейшей из сохранившихся печатей Альтштадта виден одетый в доспехи рыцарь с короной на голове и жезлом с лилией, не без основания считающийся
изображением короля Оттокара.
Хотя резиденция епископа Самландского находилась в Фишхаузене, капитул и кафедральный собор должны были оставаться в Кенигсберге. Поэтому Орден в своей грамоте отдал капитулу Соборной церкви юго-восточный угол Альтштадта южнее улицы Ланггассе и территорию на восточной стороне улицы Бадергассе. Капитул воздвиг там в честь святого Адальберта, покровителя
Пруссии, первый кёнигсбергский Кафедральный собор, по всей видимости, деревянное строение; кроме того, построили Соборную школу и жилища для каноников. Тут же располагался и госпиталь «К Святому Духу».
Если первые городские укрепления представляли собой, видимо, один лишь земляной вал с деревянным частоколом, то в период между 1333 –1350 годами жители Альтштадта приступили к замене их каменной стеной с бойницами. Стена была в среднем двухметровой ширины и девятиметровой высоты, нижняя часть её была выложена из валунов, верхняя, где была проложена
оборонительная галерея, из кирпича. Примерно к 1370 году сооружение было готово.
Вскоре после этого горожанам разрешили присоединить к укрепленному городу участок, находившийся западнее города (за улицей Коггенштрассе). Каменные ворота Штайнтор снесли, новую западную сторону укрепили особенно прочно и снабдили пятью массивными башнями и тремя воротами. Через ворота Штайндаммертор, или по-другому Николайтор, дорога вела по мосту через городской ров к Штайндамму и церкви св. Николая; ворота Ботентор, или Лаакентор, в конце продлённой улицы Ланггассе вели в Лаак; находившиеся в юго-западном углу ворота Ластадиентор с башней Пфайфентурм вели к альтштадтской ластадии.

Откуда есть пошел город Калининград-5. Лебенихт.

По обе стороны дороги, ведшей через принадлежащую крепости нижнюю мельницу к Прегелю, то есть на землях Ордена, поселился мелкий люд, и среди них множество ткачей, переселившихся сюда, видимо, из Торна.
Кенигсбергский комтур пожаловал поселению своей грамотой от 27 мая 1300 года городские права и хотел назвать его Нойштадт, то есть Новым городом, но верх взяло всё же прусское наименование Лёбенихт. Как и Альтштадт, новый город получил „Кульмское городское право", кроме того, скромные земельные владения, право рыбной ловли и пользования лесом. Герб изображал золотую корону между двумя серебряными звёздами на синем фоне.
Город лежал не на берегу Прегеля, а на склоне горы. Такое местоположение заставило отказаться от обычной планировки. Продольную ось на месте литовского торгового тракта образовала улица Лёбенихтская Ланггассе.Она являлась продолжением не Альтштадтской Ланггассе, а улицы Бергштрассе, а так как та заканчивалась стеной без единых ворот, то Лёбенихтская Ланггассе
должна была сделать крутой изгиб (улица Крумме Грубе), прежде чем влиться в восточное окончание Альтштадтской Ланггассе. У этого изгиба располагались маленькая рыночная площадь и ратуша. Ланггассе тянулась на восток до ворот Кольтор, или иначе Закхаймертор. Через них дорога вела к деревне Закхайм и далее в Литву. Улица Обергассе, заканчивавшаяся у ворот Крёнхентор, или иначе Росстор, являлась главной улицей Оберштадта, Верхнего города. Там находилась городская церковь, строительство которой началось в 1334 году. У неё было два покровителя: Иоанн Креститель, заступник ткачей, и св. Барбара, особо почитаемая Орденом. В дальнейшем прижилось название Барбаракирхе.
Лёбенихт держался, главным образом, не на торговле и купечестве, а на ремёслах. Его жители были солодильщиками, ремесленниками и землепашцами. Лишь в 1506 году они получили на выгоне, то есть в месте, достаточно удалённом от воды, ластадию для своих амбаров, в которых они хранили сельскохозяйственную продукцию. Укрепления были скромными. Они начинались у внешних стен на принадлежащей крепости свободной земле у ворот Кройцтор, в районе позднее сооруженного рынка Россгертер Маркт, и спускались к Прегелю. Альтштадтская сторона не была укреплена вообще. Лёбенихт был и оставался маленьким городком в тени могущественного Альтштадта; несмотря на то, что он имел свою администрацию: суд и муниципалитет, он не смог в то же время составить конкуренцию Альтштадту и зависел от него в политическом отношении.

Откуда есть пошел город Калининград-6. Кнайпхоф.

Дублирован и редактирован в http://bigbeastkd.blogspot.com/2015/07/6.html

Соборный капитул стремился вырваться из тесноты Альтштадтских закоулков. Этой своей цели он достиг спустя 22 года после основания Лёбенихта. 20 мая 1322 года епископ Иоганнес Кларе и ландмейстер Фридрих фон Вильденберг обменялись в старом Кафедральном соборе грамотами, по которым Орден уступил епископу восточную часть острова Кнайпхофа для строительства нового собора.

Настоятели собора получили право связать свои новые владения со старыми пешеходным мостом через Прегель и отгородить свой надел от западной части острова частоколом. Ещё до того, как приступили к возведению собора, в западной части Кнайпхофа возник новый город, третий по счету город Кенигсберга. По обе стороны улицы, ведшей от моста Кремербрюке к впервые упомянутому в 1322 году мосту Грюнебрюке, поселились купцы. Своей грамотой от 6 апреля 1327 года гохмейстер Вернер фон Орзельн пожаловал этому поселению „Кульмское городское право".

Новый город назывался Прегельмюнде, или Нойштадт, однако верх взяло старо-прусское наименование Книпав в своей онемеченной форме Кнайпхоф. Центральной осью равномерной уличной сети являлась улица Кнайпхофская Ланггассе; по вертикали её пересекал ряд поперечных улиц. Рыночная площадь возле улицы Бродбенкенштрассе была небольших размеров, около неё возвели ратушу. Герб изображал меж двух золотых охотничьих рожков на фоне зелёных волн тянущуюся вверх руку в голубом одеянии, держащую золотую корону. От основного зелёного цвета получили позднее свое название мост Грюне Брюке (Зелёный мост), ворота Грюнес Тор (Зелёные ворота) и Грюнер (Зелёный) Кран.

Городской церкви в Кнайпхофе не было. Её функции отвели – редкий случай – собору, который надлежало возвести в восточной части острова. Поэтому западную и восточную части острова Кнайпхофа следовало теснее соединить между собой. Частокол не должен был мешать движению, а укрепление должно было стать общим, то есть опоясать весь остров. Каменная стена окружила остров со всех четырёх сторон. Северная сторона напротив Альтштадта осталась без башен. Южную сторону снабдили тремя башнями, по одной на западном и восточном углах и одной посередине. Последняя называлась Блауертурм, однако это наименование перешло после её сноса в 1735 году к восточной угловой башне. В стене было четверо ворот, через которые можно было попасть к четырём мостам, соединявшим остров с большой землёй: на севере ворота Кремертор перед мостом Кремербрюке и ворота Шмидетор перед мостом Шмидебрюке, построенном в 1379 году совместно Альтштадтом и Кнайпхофом; на юге ворота Кёттельтор – через мост Кёттельбрюке дорога вела к Кёттельхофу (бойне) – и ворота Грюнестор, красивейшие во всём городе, визитная карточка, которой Кенигсберг встречал приезжающих из Германии.

Стены и все дома Кнайпхофа необходимо было сооружать на свайных ростверках; в сырую землю сквозь болота и плывуны надо было загнать тысячи дубовых столбов до твёрдого грунта. Особенно тяжело это давалось при строительстве на острове самого монументального здания – собора.

Кафедральный собор Кенигсберга.

Основателем нового Кафедрального собора был епископ Иоганнес Кларе, сын торнского бюргера, прочно пустивший корни на своей новой прусской родине и являвшийся по сути дела организатором епископата. Шестнадцать лет прожил он в Кенигсберге в качестве настоятеля и старшего священника собора, прежде чем стал в 1310 году епископом. Это ему Орден передал во владение восточную часть острова Кнайпхофа. Там он вскоре после 1330 года приступил к строительству собора. Он намеревался возвести церковь-крепость, какие имелись во Фрауэнбурге и в Мариенвердере, однако он не учел того факта, что эти города принадлежали исключительно епископской власти, в то время как в Кенигсберге ему принадлежал лишь маленький район, пребывавший в тени высоко расположенной орденской крепости. Как это и было принято, он первым делом взялся за строительство алтарной части, и, было уже возвёл на некоторую высоту стены, как вдруг гохмейстер Лютер Брауншвейгский заинтересовался строительством. Он был, конечно же, человеком набожным и собор возлюбил так, что избрал его местом своего погребения, однако же церкви-крепости всего лишь на расстоянии полёта стрелы от орденской стерпеть не смог, И обязал он в 1333 году епископа возвести не крепость, а церковь, тип которой, а также высота и ширина стен были детально оговорены в договоре. Алтарная часть – помещение для священнослужителей – состояла из высоких, с двумя звездчатыми сводами, и низких трёхпролётных хоров.

Около 1380 года, то есть примерно через 50 лет, здание было готово. Время не столь уж продолжительное, если учесть, сколько его понадобилось многим другим, более богатым и большим городам западной части Германии для возведения своих церквей. Если не учитывать перестройки шпилевой крыши после пожара и небольших работ по обновлению, то собор простоял целым и невредимым до катастрофы 1944 года. Посвящен он был св. Адальберту и Деве Марии.
Вокруг собора возник маленький городок священнослужителей: школа, жилые дома настоятелей собора, дом для епископа, в котором тот жил во время своего пребывания в Кенигсберге, кроме того, зернохранилище и хозяйственные постройки. Посещение этих мест прихожанами притягивало сюда мелких торговцев и ремесленников, оседавших вокруг собора в своих лавках и подвальчиках к неудовольствию кнайпхофцев, которые хотя и должны были смириться с наличием клерикального района на своём острове, так как там находилась их общинная церковь, но отнюдь не желали появления экономической конкуренции под защитой церкви.

Последняя католическая процессия в честь возведения в сан епископа Замландского Георга фон Поленца вышла из собора в 1519 году, а уже через 4 года, в 1523 году, в нем произнесли первую протестантскую проповедь. Так, по иронии судьбы, земли оплота католической веры стали в авангарде Реформации.

Кафедральный собор Кенигсберга. Реформация.

В 1522 году Альбрехт оставил Кенигсберг и отправился в Германию, чтобы заполучить помощь в войне с Польшей. Поддержки он не добился и через три года вернулся, уже герцогом, обратно. Хотя все события в Кенигсберге с 1522 по 1525 годы разыгрывались в отсутствие гохмейстера, но происходили они отнюдь не против его воли. Альбрехт отправился во время своей поездки по Германии сперва на свою франконскую родину, и в начале 1523 года был склонен в Нюрнберге молодым и в то время уже известным проповедником Андреасом Осиандером к учению Лютера.
Ещё в марте 1523 года Лютер обратился со своим „Посланием к господам Немецкого Ордена" и тогда же дал молодому гохмейстеру, тайно посетившему его в Виттенберге из-за сильных душевных смятений, совет секуляризировать Орден. По желанию Альбрехта Лютер послал в Пруссию своего сподвижника Иоганнеса Брисманна. В Кенигсберге тот стал читать в трапезной каноников лекции по теологии, а 27 сентября 1523 года, будучи ещё в одеянии францисканца, прочитал в Кафедральном соборе первую евангелическую проповедь. Вскоре он стал советником епископа Поленца по вопросам теологии. Последний, судя по биографии, более юрист и государственный деятель, чем теолог, встал на сторону Брисманна и четверть года спустя объявил себя публично в рождественской проповеди приверженцем учения Лютера. Он был первым епископом, сделавшим этот шаг; вторым был Эрхард фон Квайс, епископ Помесанский. Таким образом, прежде чем гохмейстер вернулся из Германии, оба прусских земельных епископа стали приверженцами лютеранской веры.
Однако провести "реформацию сверху" без участия ширнармасс не удалось. Иоганнес Амандус, которого Лютер, видимо, не очень хорошо знал, но которого по инициативе Альбрехта послал в Пруссию, не был, в отличие от рассудительного Брисманна, высокоученым гуманистом. Он владел нижненемецким диалектом и вульгарной латынью, говорил образно и выразительно, научившись этому будучи проповедником, отпускающим грехи. Он быстро завоевал в среде народа авторитет, обращаясь к идеям социальной справедливости, натравливая городские низы на учреждения старой церкви и её сторонников. Фанатик по натуре, Амандус любое возражение клеймил как богохульство, притязая на то, что только он способен вещать правдивое слово Божье. Своих противников он даже отлучал от церкви, обвиняя их в ереси, а противниками этими были почему-то сплошь состоятельные граждане. )))
В понедельник после Светлого Воскресения 1524 года он, вопреки традиции, читал свою проповедь не в Альтштадтской, а в Лёбенихтской церкви, и призвал народ на штурм близлежащего францисканского монастыря: „Монахи достаточно долго ели и пили с вами; идите к ним и поешьте и попейте теперь с ними". После этого толпа захватила монастырь и разорила его. Была сожжена деревянная скульптура св. Франциска. Монахам удалось спастись благодаря комтуру, который, узнав о беспорядках, добился того, чтобы они смогли свободно покинуть свою обитель. Позднее монастырь снесли; женский же остался нетронутым. За исключением этого случая, декатолизация церквей проходила спокойно. Картинные украшения и одежда духовенства изымались, отдавались на хранение или продавались. Большинство серебряных предметов из церковной утвари было переплавлено ещё во время крестовых походов.
Воинственный Амандус не удовлетворился своим успехом. Он обрушился на альтштадтский муниципалитет и обвинил Сператуса, только что приехавшего в Кенигсберг, в недостаточном реформатском усердии, упрекая его в том, что тот добивается благосклонности князей и властей, чем и заслуживает ненависть благочестивых. Эта проповедь переполнила чашу терпения муниципалитета. В октябре 1524 года Амандус вынужден был покинуть город; он умер в 1530 году в Госларе.
Человеком совершенно иного склада был его преемник в Альтштадтской церкви Иоганнес Полиандер (Грауманн) из Нойштадта во Франконии, близкий друг и соратник Лютера и Меланхтона. Будучи учёным-гуманистом, он окружил себя единомышленниками, вёл широкую переписку со многими учёными, в том числе и католическими, как например с Дантискусом. Полиандер был сочинителем светских и духовных песен на немецком и латинском языках, страстным собирателем книг и отличным педагогом. Свои книги, рукописи и карты он завещал альтштадтскому муниципалитету; они послужили основой позднее созданной городской библиотеки. Ведущим лютеранским теологом Пруссии стал Пауль Сператус – настоящая фамилия его была Шпрет – из Рётлена под Эльвангеном в Швабии. По просьбе Альбрехта он в 1524 году отправился в Кенигсберг, чтобы стать там придворным проповедником. Из-за своей веры Сператус ещё в Вене был отлучен от церкви и заключён в Брюннскую тюрьму, прежде чем он приехал в Виттенберг, где помогал Лютеру собирать евангелические церковные песни. Он, как и Полиандер, был учёным и верующим человеком, сочинителем песен, книголюбом и владельцем солидной библиотеки. В его заслугу входит составление первого прусского евангелического песенника, напечатанного в 1527 году у Ханса Вайнрайха в Кенигсберге. В 1530 году Альбрехт возвёл своего придворного проповедника в сан епископа Помесанского. Умер Сператус в 1531 году.
Благодаря деятельности этих людей Кенигсберг стал евангелическим городом ещё до того, как гохмейстер снял своё орденское платье. Выступлений против Реформации со стороны старой церкви в Кенигсберге не было, если не считать отклоненной комтуром жалобы монахов по поводу народного представления на масленницу 1524 года, в котором Лютер выступал против папы Римского. О судьбе распущенного в это время капитула Кафедрального собора мало что известно. Так, один из настоятелей принял лютеранство, другой, сложив с себя духовный сан, занялся торговлей. Соборный декан Адальберт Дойчманн подался к епископу Эрмландскому. Оставшиеся в Кенигсберге каноники обеспечивались ведомством в Заалау, принадлежавшем капитулу. На подворье старшего священника в Нойхаузене разместилось герцогское казначейское ведомство, а сам замок стал летним и охотничьим замком герцога. Орденские рыцари ждали, что предпримет их гохмейстер. Большинство из них, последовав его решению, приняли евангелие и остались в стране. Последний комтур Михаэль фон Драге был первым членом Ордена, сочетавшийся браком. Переехав в Шёнберг, он стал там окружным начальником. Некоторые священнослужители не могли решиться сменить веру. Другие под давлением вынужденно принимали новое учение. Так сложилось, например, у трёх братьев Вайблингенов и у Генриха фон Милтитца, ставшего одним из самых плодотворных поэтов эпохи Реформации и особо приближённым лицом герцога.
Наиболее деятельным представителем молодого поколения был Фридрих фон Хайдек, земляк и друг Альбрехта, сопровождавший гохмейстера в поездке по Германии. Вместе с ним он стал там приверженцем учения Лютера. После возвращения он рьяно проводил в жизнь идеи Реформации и секуляризации. Летом 1524 года Хайдек пригласил друзей и единомышленников из Ордена и поместного дворянства на совещание в Бартенштайн, в котором участвовали также епископ Поленц и Кристоф Гаттенхофен, секретарь и камермейстер Альбрехта. Подготовив почву, они на своём собрании в Кенигсберге 7 декабря 1524 года приняли решающие постановления. Обстоятельства вы-глядели таким образом, что ни Реформация, ни секуляризация не могли быть проведены без согласия польского короля. Поэтому требовалось достичь соглашения с Польшей, что являлось особенно важным, так как через несколько месяцев истекал срок четырёх-летнего перемирия, а у Альбрехта не было никакой надежды на успешное продолжение войны. В результате прусская миссия, в которую входили бургомистры Николаус Рихау из Альтштадта и Криспин Шёнберг из Кнайпхофа, отправилась в Краков, где 8 апреля 1525 года был заключён мир.
Согласно условиям мирного договора Пруссия становилась герцогством, вассальным по отношению к Польской короне. Официальной религией герцогства становилось лютеранство. В жизни Пруссии настал период столетнего мира.

Кафедральный собор Кенигсберга. Реформация-2.

26 апреля посланники возвратились в Кенигсберг и известили собравшуюся в церкви Альтштадта общину о заключении мира. 9 мая новый герцог торжественно въехал в свою столицу. В конце мая в Кенигсберге состоялось заседание ландтага, в котором приняли участие и польские комиссары. Все собравшиеся, и, прежде всего, епископы Самландский и Помесанский, присягнули на верность герцогу Альбрехту. Таким образом, место чёрного креста, 300 лет являвшегося символом Ордена и его государства, занял чёрный орел Гогенцоллернов. Черно-белые цвета, под которыми Пруссия вошла в историю, продолжали жить в черносеребрянной палитре гогенцоллерновского фамильного герба.

Тем временем цехи потребовали объединения трёх городов и участия ремесленников в городском управлении. В пользу этого требования они выдвигали веские причины: право свободного передвижения и повсеместного проживания граждан внутри всего Кенигсберга, прекращение распрей из-за мостов, более справедливое распределение налогов и доходов в пользу бедных. У них были основания верить, что герцог полностью на их стороне. Общины потребовали от муниципалитета отчёта о доходах и расходах последних лет, настояли на включении четырёх представителей цехов в муниципалитет и в число судебных заседателей.

Они получили и отчёт, и согласие по обоим пунктам. Однако затем вдруг выяснилось, что они и не знают, как воспользоваться этими уступками. Прослушав раз двухгодичный отчёт, „они вскоре устали и более отчётов слышать не желали". Из четырёх новых членов муниципалитета трое отказались от этой чести. Остался только перчаточник Тевес Розенфельд, который уже в 1522 году являлся уполномоченным представителем своей общины.

Связь между социальными движениями в городе и на селе, несомненно, существовала. В посланиях к ремесленникам крестьяне просили о помощи и напоминали о совместных договорённостях. Эти письма попали в руки муниципалитета, который созвал общины и зачитал им их содержание. Однако все заверили, что не имеют к этому делу никакого отношения. Делегация города, возглавляемая ведущим политиком Кенигсберга того времени, бургомистром Альтштадта Николаусом Рихау, вела переговоры с крестьянами в селе Варген и добилась согласия дождаться прибытия герцога. С тем же результатом закончились переговоры дворянства с крестьянами на Кведнауской горе, что в окрестностях Кенигсберга.

А между тем Гаттенхофен известил о событиях Поленца и герцога. Поленц прервал свою поездку по Мазурии, остановился, однако, в Бартене. Прибыть в Кенигсберг он не решился: „Они называют меня церковным грабителем, требуют моего колесования, считают, что я похитил серебро из церквей". Волнения в городе нарастали. К дворянам, сбежавшим сюда от крестьян, с вызовом приставали на улице. Гаттенхофен взял наёмников для охраны замка и приказал направить пушки на город, что опять-таки вызвало недоверие общин.

Герцог срочно вернулся в Пруссию и собрал войска. 9 октября в Пройсиш-Холланде перед ним предстали делегаты муниципалитетов, судебные заседатели, представители общин всех трёх городов с намерением очистить себя от подозрения в том, что Кенигсберг является источником всех волнений. Рихау от их имени просил назначить расследование. 28 октября Альбрехт прибыл с войсками в Кенигсберг. 30-го числа он, 1000 всадников и 1000 пеших солдат стояли на поле возле села Лаут, куда вызвали и крестьян. Последние сдались без сопротивления. Герцог обошёлся с ними мягко, по крайней мере в сравнении с тем, как в то же самое время был подавлен крестьянский бунт в Германии. Лишь немногих крестьян казнили.

Ещё легче отделались руководители общин, так как нельзя было доказать их причастность к покровительству крестьянам. 21 марта 1526 года Генрих фон Милтитц сообщил приглашенным в замок Советам трёх городов, что герцог прощает всем, кто перед ним виноват, но с одним условием, что отныне будет господствовать мир между общинами и муниципалитетами и что первые будут послушны вторым. Старая власть патрициев была восстановлена и более не оспаривалась. О соединении трёх городов так же не было больше речи.

На этом Реформация в Пруссии по существу закончилась. У власти в абсолютном большинстве остались те же люди. Став приверженцем учения Лютера, епископ Замландский Поленц отказался от светской власти в епископстве. Все епископские земли перешли в ведение герцогской администрации. Вместо соборного капитула появилась консистория в качестве государственного ведомства.

Кафедральный собор более не являлся епископской церковью, но оставался местом захоронения герцогов, а позднее стал университетской церковью и самым именитым храмом города. Первым евангелическим соборным пастором стал Брисманн; в 1546 году ему также поручили управление бывшим епископством, присвоив ему чин „президента консистории". Сам Собор вместе со всем районом, в котором жило духовенство, включили в состав города Кнайпхофа.