bigbeast_kd

Когда в январе 1837 года Пушкин был убит на дуэли, власти всеми силами попытались сбить всплеск симпатий к поэту. Бенкендорф, в частности, отдал особое распоряжение, предписывавшее журналистам не усердствовать в восхвалении погибшего. Один из издателей получил от шефа жандармов строгое внушение за публикацию следующих слов: «Россия обязана Пушкину благодарностью за 22-х летние заслуги его на поприще словесности».151 Уваров также негодовал по поводу посмертных почестей, адресованных Пушкину, но, вероятно, не потому, что видел в них неуважение воли властей: он так и не простил поэту «Лукулла». Вскоре после смерти Пушкина он отправил графу Сергею Строганову, попечителю Московского учебного округа и члену цензурного комитета, следующее предписание: «По случаю кончины А.С. Пушкина, вне всякого сомнения, будут помещены в московских повременных изданиях статьи о нем. Желательно, чтобы при этом случае как с той, так и с другой стороны соблюдаема была надлежащая умеренность и тон приличия. Я прошу ваше сиятельство обратить внимание на это и приказать цензорам не дозволять печатания ни одной из вышеозначенных статей без вашего предварительного одобрения».152 Более того, министр пошел еще дальше, запретив профессорам и студентам пропускать занятия ради участия в похоронах Пушкина.153 Желая удостовериться в соблюдении этого указания, он в тот день лично посетил университет. Князь Павел Вяземский, также побывавший в университете в день похорон, заметил, что там было спокойно; ему показалось даже, что «вообще впечатление кончины Пушкина на студентов было незначительное».154 Уваров присутствовал на траурной церемонии «бледный и сам не свой».155

Завершая рассказ об отношениях Пушкина и Уварова, остается только опровергнуть миф, приписывающий Уварову прямую причастность к смерти поэта.